Восход дарящий новый день,
Алеющим сигналом пробужденья,
И облако надевши набекрень,
На солнце, всё достойно восхищенья.
И утро, что пока прохладой дышит,
И свежестью рождаемой зари,
Трель соловья, что вдруг нечаянно услышишь,
Всё предваряет, пробуждение земли.
И город просыпается неспешно,
Машинами, что по делам своим спешат,
И пешеходами шагающим прилежно,
Кто на работу, а кто и на прогулку, просто так.
Прелестно утро, словно дар богини,
Что дарит ежедневно нам восход,
Как непреложные святыни,
Как голубой бездонный небосвод.

Бег времени неоспоримый,
На нас навалится порой,
Как будто снежною лавиной,
Как будто приливной волной.
Увы мы все не молодеем,
Наш век, стремящийся к нулю,
Невольно я себя ловлю,
Что о прожитом не сожалею.
С седою ныне головой,
Спасибо боже, что живой,
В детях и внуках, отраженье,
Как наше в жизни продолженье.
Огонь горит, что мы зажгли,
И словно по воде круги …

Ах англичанка, гадит, как и прежде,
Уж некуда ступить ноге,
Всё в зыбкой, призрачной надежде,
Что можно навредить Москве.
Наверное, природное желание вредить,
И нет им удержу, ни как,
Лишь раз одевши, клоунский колпак,
Чтоб много раз потом с ума сходить.
Фантазии болезненных недугов,
А также, мучительных испугов,
Их от безумия не в силах излечить,
Лишь разорвать рассудка тоненькую нить.
И остается им над пропастью забвенья,
Молится о возможности прощенья.

Глядя с задором и улыбкой,
На всё, что окружает нас,
Звучи, прекрасной, чудной скрипкой,
Звучи, и в профиль, и в анфас.
Звучи, своей фигуркой дерзкой,
Звучи, сквозь непогодь и мрак,
Звучи, своей улыбкой детской,
И звоном вновь, дуэльных шпаг.

С тобой давно уже знакомы,
И помним всё, как тут забыть,
Чуть изменились наши формы,
Но всё же - быть или не быть.
Вопрос извечный преподносит,
Нам вечность простотой своей,
К вершинам наслаждения возносит,
И к закипанию страстей.

И сердце вновь в груди забьётся,
И вот она, всему наперекор,
Та девушка из прошлого, вернётся,
И поцелует, шепча какой-то вздор.
И ласки вновь растопят память,
И рухнет возведённое табу,
И вновь на пепелище бьётся пламя,
И вновь я возразить ей не смогу.

Так «милая», тебя я называю,
Прошедшему всему наперекор,
Я снова без сомненья проиграю,
Таков беспрецедентный приговор.
Но коль воображение такое,
Что вновь меня, захватишь в плен,
Навалится вдруг всё пережитое,
И вновь повержен будет Карфаген.

Заставить очень трудно нас,
Что-либо делать из-под палки,
Для нас, российских в общем масс,
Угрозы ваши просто жалки.
Потомки тех суворовских солдат,
Что Альпы горкой называли,
И на вершинах тех стояли,
Навряд-ли повернут назад.
Мы разберёмся досконально,
С тем, кто ведёт себя нахально,
Оружием бряцая, грозят,
А как сурово говорят.
За всё ответите, готовы?
Мы справедливы и суровы.

Вы боевые «либерасты»,
Собрались мир вы покорить?
Для «Зели» вы энтузиасты,
Россию вздумав усмирить.
Нет вам прощенья и покоя,
И отпущения грехов,
За исключением конвоя,
Он с криком третьих петухов.
Придет за вами, всеоружии,
И за микитки вас возьмёт,
И проявляя равнодушие,
Вас на цугундер отведёт.
Вот всё, чего вы все достойны,
Вот адрес ваш, на много лет,
Что б не разжигались снова войны,
И тихим был, у вас по камере сосед.

Украины края, что в Россию хотят,
Полны боли, страданий, огня,
Там взрывы, там пули летят,
Где России исконной земля.
Населенье прощенья прошу,
Тридцать лет изводили на нет,
Русским ставили твердо в вину,
Что обкрадывали их много лет.
А в тени старый враг затаился,
И удавку готовит подлец,
Как обычно хохлом притворился,
Западенц, наглея в конец.
Им трезубцем - крест заменили,
Дайте шею собрату свернуть,
Кровь чужая, сколько б не лили,
Лишь удавки конец затянуть.
Расселили подобных себе,
Украины - по всем уголкам,
В своей чисто сведомой борьбе,
Всё разрушили, веру и храм.
Если враг не сдаётся тогда,
Выбор война, не так уж велик,
Истребляйте его до конца,
Этот грех, бог вам точно простит.

Как это сложно, мудрым быть,
Быть мудрым, но не быть богатым,
В изнеможении глаза прикрыть,
Пред миром право необъятным.
Уж сил на этот мир смотреть,
В себе не нахожу в наличье,
И лишь тупое безразличье,
В себе могу я разглядеть.
И грязи много, много лжи,
И всё сплошные миражи,
Нас мучая серьёзным бредом,
Зимою, осенью, весной и летом.
Реальность не теряйте господа,
Всё остальное ерунда.

Сермяжной правды грубый холст,
Висящий у меня при входе,
Он отражает свет далёких солнц,
Не существующих в природе.
И только лишь в глубоком сне,
Привидится такое может,
И душу просто растревожит,
И полыхнёт в божественном огне.
Огни миров иных, показанных тайком,
Нам путь укажут маяком,
И мы шагая, как в бреду,
На радость, либо на беду.
Далёкой истины коснёмся,
И тут … Наверняка проснёмся.

Запутавшись в сомненьях,
Я сам себе уже порой не рад,
Тебя лишь вижу в сновиденьях,
Где небо чертит звездопад.
И постигая жизни сложный путь,
Тропу проложу через тернии,
Рабом же буду вечным, времени,
Не сомневаясь в нём ничуть.
«Как можно?» - спросят доброхоты,
«Вот так!»- ответят Донкихоты,
И вновь взметнувшись ясным соколом,
Рассыпав блёстки, с червонным золотом.
Нам млечный путь, укажет направление,
Чтоб разрешить, как надо уравнение.

Нам встречи были суждены,
Увы хоть были и нечасты,
О чём и снились эти сны,
Как отраженье нашей страсти.
Так нетерпенья дрожь,
Твоя с моей, в одну сливаясь,
И в наслажденье растворяясь,
Пройдя, как краткий, летний дождь.
И расставаясь, раз за разом,
Уже терпим к твоим проказам,
Жалею только об одном,
Проснувшись, вновь растаю сном.
Так наша жизнь, лишь только бред,
В тоннель зовущий и манящий свет.

О батюшка, ты стар уже, седой Урал,
Хребтом Россию делишь пополам,
Есть запада кусок - почти Европа,
Другая часть Сибирь - часть славного востока.
Отдавши по обману часть страны,
Мы слову данному, увы по-прежнему верны,
Страну прибалтов, за бочонок серебра,
И Новороссию, за ефимок два ведра.
Мы выкупали, у тех, кто права не имел,
Но всё по чести выплачен предел,
К чему теперь упрёками пенять,
Всех в бедах ваших обвинять.
В чём виноваты перед вами мы?
Что дали воли вам взаймы?
Не требуя ни грошика взамен,
Создав вам на земле эдем.
Или Финляндии зелёные наделы,
У Шведов были отвоёваны пределы,
И вольную, что даром получили,
Вы, как и водится, нам все же не простили.
Ну Польшу пару раза уже делили,
Хотите, чтобы в третий распилили.
Ходили вы на Русь из века в век,
Хотели покорить её на век.
Все, кто свободу в дар от русских получил,
Уже её продал или пропил,
Вы не достойны воли и свободы,
Не испытали нужду вы и невзгоды.
И не боролись, в руки взяв оружье,
В глазах лишь счёт за перечень услуг и равнодушья полный круг.

Моей мечты крылатой тень,
Мелькнувши в синем небосводе,
Твой в небе путь благословен,
В стремительном таком полёте.
Прошу прощения мадам,
За ласки, что вам не додал,
Слова, что ночью не шептал,
И всем потерянным годам.
Уж не найти, что потеряли,
Мы право слово опоздали,
Нам только лишь былого миг,
Но тот иссяк, любви родник.
Я Вас любил, к чему слова,
Ведь так кружилась голова.

Тепло нам дарит безвозмездно,
На небосклоне солнца шар,
И лужи сохнут повсеместно,
У солнца свой репертуар.
Дарует завтра нам погода,
Дождь или новый миг жары,
Мы принимает все дары,
Что нам дарованы природой.
Не хайте дождик на дворе,
Не изнывайте по жаре,
Не бойтесь грома, молний блеска,
Как эпатажа иль гротеска.
Ведь даже если в чем грешны,
Давно мы богом прощены.

Вновь наступает время перемен,
Что нам грядущее готовит,
Блаженство или множество проблем,
Нас к небесам иль в ад земной низводит.
Запутавшись в желаниях своих,
Наверное, всё ж нет в миру пророка,
Порой бывает жизнь ко мне жестока,
Мозаикой фактов роковых.
Мне кажется иль это все реальность,
Читатель, простите за банальность,
Свою тропу я выбираю только сам,
Деля итог всегда, напополам.
Не сомневаясь ни минуты в направлении,
Не изменяю своего решения.

Как надоели эти недоучки,
Всё строят что-то из себя,
По интеллекту – авторучки,
Чернил уж выдавить нельзя.
В глазах сияет, страха вечность,
Слова по-прежнему глупы,
Их грёзы – это бесконечность,
И ожиданье пустоты.
Им власть, милей всего на свете,
И денег, скажем, целых два мешка,
Мне с ними тесно на планете,
Так право, дальше жить нельзя.
Вставайте разом все народы,
Встряхните страх, встряхните лень,
И ради истинной свободы,
Работать надо каждый день.
Ума у них, украсть хватает,
Чужие деньги, это да,
Им совесть ваша, жить мешает,
Лишённым чести и стыда.
Нет справедливости на свете,
И правды, нынче не сыскать,
А вера, вовсе в раритете,
Кого и как , и от чего спасать.
Зову вас всех, идите в храмы,
Молитесь истинным богам,
От ран останутся лишь шрамы,
И в путь, к сияющим мирам.

Погоды вновь нежданные качели,
То дождь, то вновь горячая жара,
А то и тучи грозовые налетели,
И молнии, и гром гремит с утра.
Но выключает кто - то непогоду,
Вновь лампочку нам солнышка включив,
Хоть тяжек нам подобный эксклюзив,
Мы не клянём за то природу.
По аксиоме, нет плохой погоды,
И благодать в любое время года,
Нам свыше словно ценный дар дана,
Как солнце или как луна.
Увы не ценим мы того порою,
С беспечностью, поистине людскою.

Я восхищаюсь Вами право,
Пусть нахожусь невдалеке,
А Вы шагая величаво,
Навряд ли думали о мне.
Вы без сомнений королева,
На много вёрст, на много лет,
Боюсь неправедного гнева,
За этот простенький сюжет.
Я болен и увы не излечим,
Тоской сердечной, беспросветной,
И бесконечно не любим,
Своей любовью безответной.
Запутано всё в этом мире,
Под солнцем или под луной,
На пьянке дружеской иль пире,
С подругой той или иной.
Тоска и грусть меня снедает,
Грызёт зубами изнутри,
И ядом на смерть отравляет,
От той, несбывшейся любви.
Мечты, мечты, вот наша слабость,
Как Ахилесова пята,
И горечь чувствую и сладость.
И пустоту, и толику тепла.

Сегодня пекло вновь случилось,
Вновь марево жары упало,
Устало солнышко катилось,
Сквозь тучки дружески сверкало.
И облака, как белые барашки,
Задорно строем проплывали,
Играя в вечные пятнашки,
В конце концов, терялись в дали.
И вечер свежестью повеял,
Давая лёгким продохнуть,
И алым, что закат навеял,
Указывая солнцу путь.
Но ночь, нас словно одеялом,
Накрыла нежно, тьмой миров,
Нас освежая опахалом,
Во время звёздных, ярких снов.

Солнце радостно сверкая,
Из небес на нас глядя,
Нас теплом своим ласкает,
От небесного огня.
И жара стоит так прочно,
Что уже за двадцать пять,
Лето жаркое, цветочно,
И способное влюблять.
Вновь влюбляясь без оглядки,
В девушек и взрослых дам,
Чувства новые, загадки,
Вы для нас мамзель, мадам.
Неизвестное приятно,
И таинственно вообще,
И прекрасно – необъятно,
И встаёт волной в душе.
Бьётся в брег крутой прибоем,
И волною за волной,
Чётко выстроившись строем,
Со сметённою душой.
Где на капли разбиваясь,
Где-то рассыпаясь в прах,
И росою осыпаясь,
В нескончаемых полях.
Словно солнце нас лаская,
Вы красивые во всём,
Нас любовью обжигая,
И туша порой дождем.
Дождь из слёз, порою горьких,
Смеха или сладких ласк,
Споров чисто философских,
Губ атласных, ярких глаз.
Передать увы словами,
Я восторга не могу,
Мы счастливы вместе с Вами,
Только в сладостном бреду.

Нельзя наполовину быть подонком,
Или шалавой быть напополам,
С израненной и грязною душонкой,
Как думаете вы месье, и вы мадам.
Запутавшись душой и телом,
Стараясь выйти вновь на путь,
Под этим столь глубоким небом,
Чтоб грудью полною вдохнуть.
Вдохнуть, счастливые моменты,
Любимой, милый аромат,
Любимого, цветные комплименты,
Единственный, восход или закат.
Я не берусь судить и править,
Поступки Ваши и дела,
Или бездумно, рьяно славить,
Чертог сгоревший уж дотла.
Я за собой не успеваю,
Что делать, сам не без греха,
Простить униженно Вас умоляю,
Хотя б за эти словеса.

Как рыдала ива,
Под моим окном,
Стоя сиротливо,
Плача о былом.
Вроде всё сгорело,
В пепле вся душа,
Прошлое истлело,
Лишь горит свеча.
Вся в подтеках воска,
Слезах о былом,
Эхом отголоска,
Словно взмах крылом.
Путаные мысли,
Данные мне сном,
Как в конспектах жизни,
Писанных тайком.

Кусок Луны на тёмном небосводе,
Нам ночь осветит желтизной своей,
И россыпь звезд в весёлом хороводе,
Вокруг закружит сборищем огней.
Смотря на небо, во мраке ночи,
На философский настраиваясь лад,
Шепча или крича Шекспировские строчки,
«Быть иль не быть», я вспомнил невпопад.
И не найти убойней маскарада,
Чем тот, что театр миру даровал,
Переодевания, священного обряда,
И лицедейства, что Дионис нам преподал.
Ну а вообще, кусок луны, во тьме висящий,
Он месяцем, нам верный путь подскажет,
Хоть свысока, на грешных нас, смотрящий,
Нам в просьбе право не откажет.

И снова я шепчу -люблю,
Сквозь всё прожитое на свете,
И взгляд знакомых глаз ловлю,
Склоняясь элегантно в пируэте.

И талию твою, в моих руках,
Лаская, нежно я сжимаю,
С улыбкой горькой на губах,
Я снова всё переживаю.

Вот вальс закружит в сладких па,
И в бесконечном мельтешении,
Ты мне красивая, близка,
И длятся пусть часы, мгновенья.

И вот наш танец завершён,
И в завершении целую,
Я ту в которую влюблён,
О ком неистово тоскую.

Мечты разбившись о реальность,
Вновь растворятся без следа,
И послевкусия банальность,
В душе осядет навсегда.

Как вставало солнце, слева за горою,
Ярко красным диском, глянуло чуть-чуть,
И восток мне кланялся, алою зарёю,
Ночь прошла, рассвет, уж больше не уснуть.
Утро вновь рождённое, радостно встречаю,
Вот и день один, я разменял ещё,
Аромат рассвета с жадностью вдыхаю,
Значит в этом мире ,сделал я не всё.
Щебетанье птичье, солнышко встречает,
Как парадным гимном, птичьих голосов,
И берёзка ветками, словно в такт качает,
По небу бегут барашки, белых облаков.
Этот день прекрасен, звуками наполнен,
Травка зеленеет, и листва шумит,
Криком муэдзина, звоном колоколен,
Этот день привычно, радостно звучит.
Солнце вновь садится, вдалеке за лесом,
Диском тёмно-красным красит горизонт,
Запад мне закатом, помахал при этом,
День прошёл и ночь, украсит небосвод.

Улицей широкой, улицей широкой,
Простучали наши, наши сапоги,
Предков мы прошли, завещанной дорогой,
Принимай Берлин с Парижем, русские полки.

Мы шагаем в ногу, шаг в строю чеканя,
Рапорт только богу, Президент отдаст,
Мы Европу снова, как могли спасали,
Тут уж как придется, кто на что горазд.

Что там замутила, эта англичанка,
Гадит снова сволочь, нам везде подряд,
Довела Европу сука до цугцванга,
Недостатка нет, из тех которые хотят.

Мы шагаем в ногу, шаг в строю чеканя,
Рапорт только богу, Президент отдаст,
Мы Европу снова, как могли спасали,
Тут уж как придется, кто на что горазд.

И француз гламурный нам рукой махая,
Бабушку супругу прячет в сундуке,
Был ведь право всё же, на пороге рая,
С негром из приезжих, здесь невдалеке.

Мы шагаем в ногу, шаг в строю чеканя,
Рапорт только богу, Президент отдаст,
Мы Европу снова, как могли спасали,
Тут уж как придется, кто на что горазд.

Впереди лежит дорога,
Из родимого чертога,
На простор страны родной,
Уготована судьбой.
Не герой, а только путник,
Не хамло и не распутник,
Не хороший, не плохой,
А с распахнутой душой.
Я наверно все же странник,
Пешеход увы не всадник,
И бреду я по дороге,
Только я и только ноги.
И попутчиков встречаю,
Никого не обижаю,
Коль устану – посижу,
Коль уходят – провожу.
За себя лишь отвечаю,
О великом не мечтаю,
Чтоб прожить и не грешить,
Верить в бога и любить.

Ох не строй мне только глазки,
Не зови меня с собой,
Все твои известны сказки,
Дамы скажем роковой.
Перепутаны все мысли,
Я растерян, одинок,
И не вижу в жизни смысла,
И от холода продрог.
Светишь ты, увы не грея,
А сама глядишь с тоской,
Ты любила не умея,
Целовалась лишь с душой.
Тесно в танце прижималась,
И ласкалась как щенок,
Всё обманом оказалось,
Это нам с тобой урок.
Не давай надежд иному,
Душу право ты не рви,
Можно было по-другому,
В жизни, в сказке и любви.

Горящий миг заката алый,
Он солнце спрячет до утра,
Как ярко красные кораллы,
Что море прячет от тебя.
Ты симпатичная девчонка,
Добавлю, это лишь пока,
С чертами явными, чертёнка,
С оттенком четким, каблука.
Красива и твой взгляд горящий,
Гибка, как свежая лоза,
И голос за собой манящий,
Как перезвоны серебра.
Завидую, наверняка тому мужчине,
Что под каблук твой попадёт,
Хоть гибнет он от чувств в пучине,
На миг один, но всё пройдёт.
Пройдёт, как дождик накануне,
Растает прошлогодний снег,
Утихнет, как жара в июне,
Окончен путь на тысячу парсек.

Европы клоуны, что пахнут нафталином,
Макрон и Фридрих Мерц,
Ох заигрались с кокаином,
Косому путь укажет, вновь слепец.
С тупым, тупой не так уж дурен,
И с дураком, он не такой дурак,
С гламурным, в меру он гламурен,
А с чудаком, какой же он чудак.
Собрались чудаки со всей Европы,
Собрались в стаю, как и встарь,
И ну в Брюсселе рыть окопы,
И рассуждая, кто здесь царь.
Скорей назначенной царицей,
Урсула фон дер Ляйен будет,
И в помощь старой чаровнице,
Тут Каю Каллас не забудут.
Одни лишь клоуны и ведьмы,
В ковен запретный собрались,
Пройти еще по краю бездны,
Вот крови б вволю напились.
На нечисть, наш ответ суровый,
Один и он же навсегда,
Костёр неистово багровый,
И в сердце кол, всё, как всегда.

Как против нас войну вели,
Бандеровцы и страны НАТО,
За долю каждую земли,
Народ не нужен, нужно злато.
Ну что ж, для «друга лучшего»
Обманутого и истинно заблудшего,
Готов всего рецепт один,
Варшава, Париж или Берлин.
Сгорят все без остатка,
Без жалости блаженного припадка,
Коль сам народ не вразумил безумцев,
И молится он множеству трезубцев.
Себя считаем в праве наказать,
Врага наглядно покарать,
А если не сдаётся враг в итоге,
Пускай подумают о боге.
И если вашими ракетами стреляют,
По мирным городам и граждан убивают,
Гореть вам суждено в аду,
Накликали вы сами ту беду.
Мы щёки под битьё не подставляем,
Виновного по полной покараем,
Запомните, потомкам завещая,
Россия интервентов не прощает!

В душе огонь ещё горящий,
Скорее тлеющий во тьме,
Надежду мне пока дарящий,
И личный пунктик реноме.
Жить по закону и по правде,
В России так судьбой дано,
И совесть к этому добавьте,
Ну, как церковное вино.
Любовь – интимно это слишком,
Честь – увы не каждому дана,
Добро – является излишком,
Мечта – туманная душа.
Закон и правда, так же совесть,
От предков заповедано в веках,
Ещё немного правда горесть,
Что с сединою на висках.
О юности давно уже ушедшей,
Судьбы весёлой хоровод,
О личной жизни сумасшедшей,
Когда идёшь всегда на взлёт.
Увы пора в ангар нас ставить,
И профилактикой увы,
Нельзя уже ни что поправить,
Ни возраста, ни нрава, ни судьбы.

Ты смотришь на меня с тоской,
Всё сказано задолго до прощанья,
Глаза с нечаянной слезой,
Слезой любви и расставанья.
Всё, что хотела получить,
Ты получила полной мерой,
Тебе меня не приручить,
Не удивить своей изменой.
И лаской ключ не подобрать,
Куплетом до конца допетом,
Интим прошу не предлагать,
Увы всё это под запретом.
Нам не дано простить-понять,
Хотя бы здесь не лицемерьте,
Лишь на себя в тоске пенять,
Нам в этой жуткой круговерти.

Снарядами земля Донецкая изрыта,
Трехсотых и двухсотых достаточно кругом,
И к ним ещё живым, ползёт почти открыто,
Девчонка медсестра, чтоб вытянуть с трудом.
Но вновь хлопки и завывают мины,
Сквозь этот ад Вам надобно пройти,
Подумайте, без женщин, беспомощны мужчины,
Их надобно найти, перевязать, да и вообще спасти.
Вы женщины, вы ангелы победы,
Нам жизнь почти ушедшую, даря,
И отведя руками наши беды,
Вы всё берёте скопом на себя.
Тащить тяжёлого по полю,
Слезинки по щекам уже бегут,
Наплачетесь девчонки с нами вволю,
Тут не минуты, часы мгновеньями идут.
И закрывая не убитых от обстрела,
Ловя осколки их собой прикрыв,
Ты, вскрикнув, больше побледнела,
Ползёшь ты дальше про себя забыв.
И руку протянувшая помочь,
Души порывы, истинно прекрасны,
Ты боль свою сумела превозмочь,
И смерти больше неподвластна.

Красотка дивная, свободною походкой,
Ты шествуешь, как будто на парад,
Плывешь сногсшибательной молодкой,
В душе мужчин звучит неистовый набат.

И как верёвочке не виться,
Всему приходит свой конец,
Тебе положено влюбиться,
Пойти с любимым под венец.

И той же дивною походкой,
Детишек в садик отводить,
Греметь на кухне сковородкой,
Всех напоить и накормить.

И быть заботливою мамой,
И верной быть всегда женой,
Пусть даже самой, самой, самой,
Под этим солнцем и луной.

Бабулей мудрой стать в итоге,
Достойно внуков воспитать,
И ждать всех в гости на пороге,
Ну и немножечко ворчать.

Жил – был бродячий менестрель,
Он много и неплохо пел,
Прошёл он множество земель,
Народу, нравиться умел.
Он пел всегда и всем с душой,
И чувства меры не терял,
И оставаясь сам собой,
Одну лишь даму прославлял.
Он был влюблён в неё давно,
Увидев только раз один,
Он слово дал, как суждено,
Как православный пилигрим.
Он ей служить поклялся вечность,
Себя принесши на алтарь,
И сердце словно драгоценность,
Ей преподнёс в бесценный дар.
Дар, не отвергнув эта дама,
Решила, будет про запас,
Так развивалась эта драма,
Любовь и корысть, как контраст?
Но строго если, между нами,
Настанет все же та пора,
Слияния реальности с мечтами,
И зазвонят колокола.
И корысть чудом превратится,
В любовь земную, хоть на миг,
Нам хватит, чтобы насладиться,
И выдать восхищенья крик.

Читатель с нетерпеньем ждёт,
Мгновений истинно волшебных,
Любовь, когда к героям вдруг придёт,
И чувств безбрежных, вдохновенных.

Пред дамами долгов не признаю,
Любезен с дамами по жизни,
И денег, как гусар я не беру,
Мои порывы право бескорыстны.
Красивых женщин множество кругом,
Живым букетом словно окружают,
Своей любовью, лаской, колдовством,
От бед, злосчастий всяческих спасают.
Как оберег иль талисман,
Который нам приносит счастье,
И будешь даже если в стельку пьян,
Получишь ты от них участье.
Уложат хотя бы на газеты,
Накроют аккуратненько другой,
И вновь в себя придёшь, любимым и одетым,
А кто тебя принёс домой?
Хотя порой упрямы до безумства,
И мнение своё умеют отстоять,
Маркетинг возведён у них в искусство,
Ведь как умеют нами управлять.

Опять про дев, про дев …
Прекрасных без сомнений,
Чей щебет словно бы напев,
Дарящих грёзы сновидений.
Тех аппетитных, сдобою особой,
Округлостью приятных форм,
Не тяготящихся свободой,
И не сторонников реформ.
Тех ласковых и нежных пери,
Что из легенд и сказок к нам пришли,
Для них всегда открыты наши двери,
И для души, и для любви.
Нельзя с соседом прожить букой,
Не понимая, что по чём,
Века сдружили нас наукой,
Всё проверяется бедой.
За дружбы полном дастарханом,
В застолье точно все равны,
Вина, компота ли стаканом,
Глядь все проблемы решены.
Ещё нас связывают узы,
На ком и кто из нас женат,
Вот эти брачные союзы,
Нас всех во истину роднят.

Бегут барашки облаков,
По небосклону в синеве,
И до скончания веков,
Им бегать в этой вышине.
И нам с тобой на них глядя,
Так грустно и тоскливо,
Что даже ссоримся любя,
Хотя и молчаливо.
А ты опять на всё ворчишь,
Живу увы не по фен Шую,
С укором на меня глядишь,
С вопросом: как я существую.
И что тут можно предпринять,
Найти какую-то лазейку,
Чтоб ты могла меня понять,
Да и мою, судьбу злодейку.

Мы помним, что мир спасённый,
От грязи, мерзости фашизма,
Солдатом русским сохранённый.
Что было со столицею нацизма?

Берлин, что брали русские не раз,
Щадя врага, что поднял руки,
Мы можем повторить сейчас,
Доделать дело дедов, мы их внуки.

Парижу, увы гордиться нечем,
Лишь скромно кукарекать в уголке,
Он засорён трансгендерным весельем,
Там гомики и ЛГБТ почти везде.

Но в этот раз, платить не будем,
В расход кафе и кабаки,
Погрязшим в непристойном блуде,
За пепелище, что осталось от Москвы.

Лишь Лондон замком неприступным,
Над островом туманным воцарился,
Он выгодам своим сиюминутным,
Всё подчинил и в этом растворился.

Но гадит англичанка, как и прежде,
Не в силах воздержаться, знать понос,
Мы объясним велико роднейшей невежде,
Сворованное всё вернуть и это не вопрос.

Мы помним все чинимые обиды,
Мы помним все предательства, измены,
Не прощены увы и не забыты,
На всём пространстве великой ойкумены.

Скопление дорог и перекрёстков,
И направлений может быть,
Смущает только лишь подростков,
Для нас препятствие, что нужно переплыть.
Нам это скопище путей,
Не выбираем путь, он выбирает нас,
Из множества достойнейших людей,
Всему своя минута или час.
Да что ж, мгновения прекрасными бывают,
А женщины прекрасны в этом мире все,
Особо коли в нас желанья зажигают,
Такие как: «Носится бесштанным по росе».
Или, когда прекрасная наяда,
По той росе сбегает в неглиже,
Догнать её моя награда,
Из прошлого чудесном кураже.
О дамы, вы истинно прекрасны,
И молоды, желанны, как никто,
Порою только с нами вы несчастны,
Такое вот простите шапито!

Как радостно встречала нас весна,
Когда нам по семнадцать только было,
И умных разговоров кутерьма,
В ночь увлекла и там же растворила.
Луны, горящей серебром,
На тонкой нити, звёзд скоплений,
На небо брошенных ковром,
Окрашенных в цвета сомнений.

Взрослея с каждым годом, день за днём,
Мы старше становились и мудрее,
Дорога называется судьбой,
А мы увы не молодеем.
Луна на нас глядит с небес,
И обрамленье звезд всё то же,
Даря нас ожиданием чудес,
Как в юности, похоже.

Вот день пришёл и пробил час,
Солидно серебря причёску,
Нас внуки радуют подчас,
Нам помогая поднести авоську.
Луна всё там, же в небесах,
Глядит на нас с немым укором,
О всех несбывшихся мечтах,
И потому с суровым приговором.

Дороги, которые нас выбирают,
Которые порой не выбираем мы,
И мысли разные бывают,
И разные порой мечты.
А о тебе мой друг сердечный,
Мечтою дивной поражён,
С проблемой истинно извечной,
Как малолетка увлечён.
Тут выбор может быть один,
И нет уже пути иного,
Ты иль хозяин – господин,
Либо слуга – инстинкта основного.

Наступает вновь весна,
Вот и повстречались,
Расставаясь навсегда,
Мы тогда прощались.
Нам свидание судьбою,
Невзначай назначено,
Да и долей роковою,
Всё уже оплачено.

Так фортуна разыгралась,
Рассмешить старается,
Долго нами любовалась,
Может издевается.
Может всё нам кажется,
Может и привиделось,
Иль судьба куражится,
Или ты обиделась.

С истеченьем времени,
Те дела далёкие,
Чувствами весенними,
И словами колкими.
Всё запутано сильней,
И затянутым узлом,
Стали мы на век умней,
В размышленье о былом.

Ах ты воля моя волюшка,
Небо голубое,
Ах ты доля моя долюшка,
Только чисто поле.
Солнце жарко светит,
Нам с небес сияя,
Дева встречей грезит,
В предвкушенье рая.

Чисто поле мне награда,
Доля моя доля,
Где же ты моя наяда,
Воля моя воля.
И закатною зарёю,
Солнце провожаем,
Вместе с девой молодою,
Мы на встречу с раем.

Я прощаться не спешу,
И напьюсь я вволю,
Что поделаешь, грешу,
Нету мне покою.
Звёзды ночь раскинула,
Россыпью блистающей,
Ты меня покинула,
На метле взлетающей.

Утро красит, алым цветом,
Солнца знойного восход,
Значит это, скоро лето,
И весны почти исход.
И почти разоблачаясь,
Бабы бродят тут и там,
Видом чудным восхищаюсь,
Вы прелестны все, мадам.
Женщин шарм подобен бомбе,
Мужиков бьёт по мозгам,
И при всём моём апломбе,
Не встречал подобных вам.
От подобного сиянья,
Очарован даже я,
Вы загадки мирозданья,
Тайны смысла, бытия.
Кто создал подобных чуду,
Вас особ прекрасных форм,
И не скрыться, вы повсюду,
Много вас, ну целый сонм.
Признаюсь в любви покорно,
Признаю, что был не прав,
Жить без женщин невозможно,
Прав господь, был вас создав.

Хороша была девица,
Девятнадцати годов,
И красива баловница,
Пери дивная из снов.

И стройна фигурой дивной,
Ножка сказочно стройна,
Не вполне была наивной,
И не очень-то глупа.

Так призывно целовалась,
Шармом не обделена,
Сладко вместе так мечталось,
И гулялось до утра.

Отгуляли, отмечтали,
Расставание с тобой,
Отлюбили, отстрадали,
Разведенные судьбой.

И года прошли неспешно,
Год за годом, день за днём,
Встреча наша неизбежна,
С истечением времён.

Обстоятельства, как прежде,
Подождать ещё чуток,
Может в сбывшейся надежде,
Положительный итог.

Восемь десятков минуло годов,
Как мы с душой опалённой войной,
С развалин храмов и городов,
Победы добились, как таковой.
Жертвы мы клали на этот алтарь,
Враг вся Европа, дикою сворой,
То тихою девой, то вредной сеньорой,
Пред нами предстала, как в давнюю встарь.
Их мы жалея, сочувствуя даже,
Простили их во всём антураже,
Не стали судить и рядить всех подряд,
«Взгляд виноватый, хвостик поджат».
Но всё возьмём, что нужно теперь,
Не будем скрестись в закрытую дверь.

Ты бедовая была,
Ты бедовая была,
И как сладки были поцелуи,
В плен ты сердце забрала,
В плен ты сердце забрала,
Но те дни давно уже минули.

И расставшись невпопад,
И расставшись невпопад,
Как и встретились тогда внезапно,
Вот и кончен листопад,
Вот и кончен листопад,
Кончен он наверно безвозвратно.

Годы мигом пронеслись,
Годы мигом пронеслись,
Встреча нам ничто не предвещала,
Где ау ты отзовись,
Где ау ты отзовись,
Видно всё нам предстоит сначала.

Постарели мы уже,
Постарели мы уже,
Седина в висках уж серебриться,
Но по-прежнему в душе,
Но по-прежнему в душе,
Есть желание ещё напиться.

Ты как прежде молода,
Ты как прежде молода,
И осталась молодой девчонкой,
Не старея никогда,
Не старея никогда,
Той стервозой, нежною и тонкой.

Ты бедовая была,
Ты бедовая была,
И как сладки были поцелуи,
В плен ты сердце забрала,
В плен ты сердце забрала,
Но те дни давно уже минули.

Минувших лет, великие свершения,
Победы, одержанной когда-то,
И истинно живое отраженье,
Для нас дарованных восходов и закатов.
Там наши предки жизни отдавали,
За не незнакомых им ещё потомков,
Не за награды: ордена или медали,
Не за отголоски славы очень громкой.
И имена всех павших за отчизну,
Запечатлённых в памяти навечно,
Достойный дав отпор фашизму,
Свой долг исполнив безупречно.
И в вечном шествии, их поминая,
По улицам родной страны,
"Бессмертный полк" эпически шагая,
Он память сохраняет той войны.

Разлука нагрянувши внезапно,
С сиреной, объявлением войны,
Картина мира, нарушенная залпом,
Нарушенная «Балом сатаны».
Прощались с мужьями жёны,
Отцы с детьми, прощались навсегда,
В бой уходили батальоны,
Свои, чтоб обессмертить имена.
Не дрогнув, перед вражьей силой,
Не преклонив колен и головы,
Не только братскою могилой,
Навек оставшись в памяти страны.

Наш общий праздник, День Победы,
Что предки щедро даровали нам,
Пройдя через страдания и беды,
И отплатив за всё врагам.
Один дед без вести под Ржевом сгинул,
У бабушки брат из пяти один домой пришёл,
Другой же правою рукою заплатив, за то, что он могилу минул,
И все с увечьями, раненьями домой.
Нам дом всего важнее и главней,
Он лечит раны тела и души,
На ноги ставит побыстрей,
Порю даже чем врачи.
Мы в этот День Победы,
И павших поминаем и живых,
За всё, за что сражались наши деды,
Нам не забыть иначе мы мертвы.

Как года теперь летят,
Будто бы торопятся,
Мне сейчас за шестьдесят,
Но пожить так хочется.
И встречали мы рассветы,
И следя за звёздами,
Получали мы ответы,
Вперемежку с грёзами.

Тихими скитальцами,
По пути заблудшими,
И не чуждых шалостей,
Не вполне разумными.
Заплутали в трёх соснах,
Потерялись в полюшке,
Наяву или во снах,
Мы по доброй волюшке.

Мы всегда о том мечтали,
Что с любовью встретимся,
Утоли мои печали,
Может, что изменится.
Или снова встретимся,
Может снова влюбимся,
Снова всё завертится,
Иль на миг почудится.

Как года теперь летят,
Будто бы торопятся,
Мне сейчас за шестьдесят,
Но пожить так хочется.
И встречали мы рассветы,
И следя за звёздами,
Получали мы ответы,
Вперемежку с грёзами.

Горящей свечки огонёк,
В ночи таинственно мерцает,
Но вьётся, кружит мотылёк,
И пламя крылья опаляет.

Мы люди словно мотыльки,
На свет любви всегда стремимся,
Сгорая в пепел, в угольки,
В огне, чтоб снова возродиться.

Горящей свечки огонёк,
В ночи таинственно мерцает,
Он для кого-то Рагнарёк,
Где всё живое погибает.

И жизнь порой полна огня,
Огня любви, огня познанья,
И жизни жар в душе храня,
Храним мы тайны мирозданья.

Горящей свечки огонёк,
В ночи таинственно мерцает,
Напоминаньем или как упрёк,
Тем, кто огня не сберегает.
_________________________________________________
Рагнарёк, или Рагнаро́к (др.-сканд. Ragnarök, Ragnarøkkr — букв. «Судьба богов», «Сумерки богов»), в германо-скандинавской мифологии — гибель богов и всего мира, следующая за последней битвой между богами и хтоническими чудовищами.

Не могу сказать прощай, не могу сказать прощай,
Очень больно, очень больно расставаться,
Ты почаще вспоминай, ты почаще вспоминай,
Что не так уж безопасно нам влюбляться.

Коли сердце {ты отдал} (отдала), коли сердце {ты отдал} (отдала),
Ничего не требуя в награду,
{И} (он) тогда поцеловал, {и} (он) тогда поцеловал,
И пропел любимой серенаду.

Было право хорошо, было право хорошо,
И цвели цветы и пели птицы,
Если что-то суждено, если что-то суждено,
Пусть тогда оно уже случится.

Вот и нудные дожди, вот и нудные дожди,
Небо серым затянули тучи,
Ты немного подожди, ты немного подожди,
Солнца появился снова лучик.

Не могу сказать прощай, не могу сказать прощай,
Очень больно, очень больно расставаться,
Ты почаще вспоминай, ты почаще вспоминай,
Что не так уж безопасно нам прощаться.

Застольная песня

Пора вернуть окраину на место,
И вспомнить, что славяне все они,
И нас месили из того же теста,
Без добавленья злобной болтовни.
Мы были, да и есть мы братья,
Из прошлого, с разрушенной семьи,
А слышим мы от них одни проклятья,
Признания в их стойкой нелюбви.
Им так советчики мозги промыли,
И зависть к нам у них в глазах стоит,
Так, что вы сделали и что вы совершили,
Надеясь, что старший брат опять простит?
Мы многое прощали по незнанью,
Не веря в подлое нутро,
На слово доброе, вы отзывались бранью,
И ухмыляясь так хитро.
Советчиков у вас всегда хватало,
Французов, американцев, англичан,
Старались рушить, что нас объединяло,
Распространяя зловонный свой дурман.
Не верю, что вернётся всё обратно,
И вас не братья, в рабство продадут,
Увы мы расстаёмся безвозвратно,
Не радуйтесь вас снова предадут…

Как нас позвали на войну,
С врагом не до конца добитым,
За целый мир, за всю страну,
С агрессором почти уже забытым.
Но он курилка, как живой,
В крестах готических, как прежде,
Мы в бой вступили роковой,
В последней и единственной надежде.
Победа полная нам жизнь дарует,
На много, на много поколений,
Народ наш праведно ликует,
Мы на коленях лишь в часы молений.
Страшна была последняя война,
Где наши деды жертвы приносили,
Мы разгромили их и как всегда,
За то молились и с этим победили.
Враги сегодня ответят нам по полной,
Возиться надоело каждый век,
Пусть будет горько, будет больно,
В раба не превратится человек.
Пусть лучше нас они боятся,
Все эти сэры, месью и господа,
А сделки заключать, не будем и пытаться,
Хитрить и воровать отучим навсегда.
Прощенья нашего вы не достойны,
Забудьте о дружбе навсегда,
Мы, как всегда, достаточно спокойны,
Вам не украсть победы нашей никогда.

Сегодня подарить хочу,
Вам самых ярких чувств,
А также всех вас попрошу,
Изгнать скорее грусть.
Чтоб радость в сердце поселилась,
Покой и божья благодать,
Добро скорее возвратилось,
К тому, кто сам готов воздать.
Желаю крепкого здоровья,
Во всем удачи и успеха,
А также бодрого настроя,
Веселья вашего и смеха,
Тепла, внимания, любви,
И нежных солнечных объятий,
И коль обидел кто прости,
Так будь терпимей, непредвзятый.
Живи с надеждою и верой,
И понимая всех вокруг,
Всех мерь ты только общей мерой,
И будь всегда в кругу друзей, подруг!

Вот и снова непогода,
Дождь и снег стучат в окно,
Разыгралась вновь природа,
Бьёт настойчиво в стекло.
Словно мороком запутан,
Я как будто бы во сне,
Благодарен тем минутам,
Говорящим о тебе.
Словно бредом полуночным,
Где витают миражи,
Или кругом непорочным,
Где сплошные виражи.
Я укутанный так плотно,
Что и вздоха не свершить,
Невозможно беззаботно,
Дальше жить или любить.
Но в твоих объятьях нежных,
Я растаю без следа,
И в своих желаньях грешных,
Я погрязну навсегда.
Неги сонной предаваясь,
Обнимая дивный стан,
Всё за нимфами гоняюсь,
Сквозь обманный сей дурман.

И вновь дождливая погода,
Весна решила землю напоить,
А что поделаешь природа,
Она же может пошутить!
Бывало, что и снег в июне,
Дожди или суровая жара,
Или ещё вдруг, град ударит в струны,
Весеннего иль летнего дождя.
Погода и сурова, и жестока,
Как женщины, обманутой слова,
Порою следствием слепого рока,
Неотвратимей, чем сама судьба.
И в храме бьём неистово поклоны,
И просим боже сохрани,
С надеждою глядим в иконы,
И молим: спаси и сбереги.